Из книги И. Медведевой, Т. Шишовой «Дети, куклы и мы»
Нередко работа психолога напоминает тонкую настройку музыкального инструмента, где многое делается интуитивно, и где решающее значение могут иметь некие микродействия, ощутимые лишь для «настройщика». Поэтому тем, кто хотел бы полноценно работать по нашей методике, стоит пройти обучающий семинар, который включает в себя и теорию, и практику.
Но вообще-то принцип психоэлевации шире, чем методический и его можно использовать не только в куклотерапии. Занимаясь профессионально психокоррекцией, работая воспитательницей в детском саду, школьным учителем или воспитывая собственных детей и внуков (а это придётся делать почти всем людям), имеет смысл всегда исходить из данной конкретной натуры ребенка, ничего в корне не меняя, а лишь эту натуру облагораживая. Но сперва необходимо понять, выявить, увидеть ее истинную суть. А в случае характерологических и поведенческих отклонений-патологическую доминанту.
Делать это можно самыми разными путями, но 6ессмысленно использовать принцип психоэлевации, не следуя другому принципу, который тоже выходит, причем довольно далеко, за рамки нашей методики-принципу воспитания ребенка в русле традиционной этики, в нашей стране неразрывно связанной с Православием. Невозможно, при всем желании, возвышать душу ребенка, если он существует в смещенных, а то и извращенных ценностей. Поэтому очень важно, какие книжки ему читают, какие фильмы он смотрит. И не менее важно, какие фильмы и книги нравятся его родителям, какие у них, у самых близких ему взрослых, ценностные ориентиры, ходят ли они в церковь, стараются ли жить по-христиански или, как это нередко бывает даже у людей, считающих себя верующими, церковь — отдельно, жизнь-отдельно.
Нередко слышишь от своих коллег что родителей нельзя ни в чем убедить, у них апломб, они считают, что сами во всем разбираются, и т. п. Конечно, такое бывает и это серьезная проблема. Но тем не менее психолог или педагог, которому доверяют ребенка, может оказать на родителей очень большое влияние, если постарается до них донести, что психическое состояние детей в большой степени зависит от образа жизни, что нравственная жизнь и нравственное воспитание-это залог психического здоровья. И наоборот, расшатывание нравственных норм ведет к расшатыванию, а то и крушению психики. Поскольку родителей, равнодушных к психическому статусу своих детей (за редчайшим исключением), не существует), такие аргументы весьма действенны, они не выглядят как морализаторство, столь нелюбезное человеческой гордыне. Так что сегодня те, кто работают с детьми, имеют уникальную возможность стать своего рода миссионерами, проповедниками нормальной, культурной жизни как основы психического здоровья детей. Впрочем, и взрослых тоже!
В завершение попробуем ответить на вопрос, который нам часто задают: кто на нас больше всего повлиял? Честно признаемся: у нас не было никакого желания «изобретать велосипед». И в начале нашей работы мы очень надеялись на западных специалистов. Тем более что в то время, в начале 90-X, открылись обширные возможности знакомства с их наработками, появились переводные книги, зарубежные психологи стали проводить семинары и тренинги. Но нас не покидало чувство, что все это из какой-то другой реальности. И чем больше мы работали с детьми, тем отчетливей понимали, что к нашим детям подходы и рекомендации и иностранных специалистов неприложимы. Хуже того, некоторые из них могли даже вызвать усугубление патологии!
Тогда мы постепенно начали осмысливать, в чем же наше отличие. И очень хотели найти хоть какую-то «родственную душу». Среди западных авторов такой родственной душой оказался разве что английский психиатр Виктор Франкл, хотя он 6ып далек в своей деятельности и от работы с детьми, и от куклотерапии. Зато труды старых русских психиатров С. С. Корсакова, П.Б. Ганнушкина и других читались на одном дыхании. Когда же в одной современной книге по психологии мы встретили цитаты из « Настольной книги священнослужителя», руководства для пастырей, возникло чувство, что для нас это самое лучшее пособие по практической психологии — настолько глубоко, точно и современно там говорилось о людях.
А потом мы потихоньку начали читать Святых Отцов: Авву Дорофея, Иоанна Златоуста, Василия Великого; труды русских святых — Феофана Затворника, Игнатия Брянчанинова, Иоанна Кронштадтского, книги теперешних пастырей. И в нашей работе, в развитии и уточнении ее принципов это сыграло гораздо большую роль, чем вся специальная литература вкупе. Конечно, многое было непонятно, многое казалось, да и сейчас кажется, недосягаемым по своей духовной высоте, но у нас никогда не было ощущения, что это из какой-то иной реальности. И уж тем паче, из Зазеркалья, как порой бывает, когда читаешь книги зарубежных авторов. Наоборот, смутно осознаваемое прояснилось, вроде бы безнадежно устаревшее оказалось более чем современным. И хотя во многих творениях Святых Отцов не говорилось о воспитании детей и тем более о психокоррекции, мы порой находили ответы даже на какие-то вполне конкретные вопросы. И поначалу были поражены тем, что спасение души для вечной жизни и психокоррекиионная помощь, как мы ее понимаем, имеют один и тот же вектор. Сейчас уже многие люди начти осознавать, что следование христианским заповедям целительно для психики. А двадцать лет назад это было далеко не столь очевидно.
Даже такие принципы психоэлевации, как возвышение недостатка до уровня достоинства и апелляция к разуму, к сознанию детей оказались, к нашему удивлению и радости, созвучны трактовке добродетелей и пороков в учении Святых Отцов. Они учили, что страсть отличается от добродетели не только гипертрофированным характером своих проявлений, но прежде всего извращенной направленностью. Вот что пишет святитель Григорий Нисский в трактате «Об устройстве человека»: « Сластолюбие, имея началом уподобление Бессловесным, возросло в человеческих поступках при содействии помыслов. Отсюда мстительность, завить, лживость, злоумышленность, лицемерие. Все это произращено худым деланием ума. Но и наоборот если рассудок воспримет власть над таковыми движениями, то каждое из них превратится в вид добродетели. Так, раздражительность производит мужество, робость — осторожность, страх — покорность, ненависть — отвращение от порока, сила любви- вожделение истинно прекрасного, а величавость нрава (сознание своего достоинства) возвышает над страстями… »
А недавно мы еще раз порадовались, встретив у другого святого Григория, Григория Богослова, не только подтверждение важности опоры на сознание, но и весьма сходную метафору «Всадник и конь» (только у святителя не один конь, а целых три). « Что сталось с тобою, душа моя? — читаем в произведении, которое называется «Упреки неразумным стремлениям души».- Или не знаешь, что тебе одной даны бразды и что ты должна управлять как бы колесницей, в которую впряжены три коня несходных свойств? Один конь Благороден, другой Бесчинен, третий кроток. И если ослабить бразды буйному, он встает на дыбы, упрямится, приводит тебя в затруднение во время пути, кидаясь, сам не зная куда; он присоединяет к себе и среднего коня, убеждает его Быть с ним заодно, а коня благородного, как пленника, порабощает и увлекает против воли, хотя он скорбит о совращении с пути. Но буйный конь, бесчинно, самым бессмысленным стремлением неудержимо несясь вниз, как с крутизны, нимало не смотрит вперед, не останавливает своего бега, пока не вринется во врата адовы, погубив и себя и тебя, несчастная душа! А если бы ты рассуждала сообразно с своей природою, то с радостью предоставила весь путь благородному коню, который хорошо знает стезю, ведущую к горнее; ты и среднему коню строго бы внушила, чтобы он показывал свою рьяность, где только должно и бежал заодно с конем умным; а коня бесчинного стала бы усмирять сильными бодцами (ударами колом.-Ред.), ни на минуту не послабляя узды. Тогда путь твой был бы радостен, добропорядочен, спокоен, беспечален, исполнен надежды. Ибо рассудок, как благородный конь, которому от природы дана сила брать верх, препобеждает и, непрестанно простираясь вперёд, бестрепетно устремляя взор горе, минуя все здешние затруднения, не убавляет скорости своего бега, пока не достигает назначенного Богом жребия, спасая и себя и тебя, блаженная дүша!»
Что ж, будем надеяться, жизнь в России и воспитание детей как ее важнейшая составляющая после долгих блужданий наконец-то, выйдут на правильную дорогу. Мы, во всяком случае, убеждены, что детоводительство (ведь таков буквальный перевод на русский слова« педагогика») должно иметь в своем фундаменте нравственное Богословие. Оно же, в свою очередь, зиждется на словах Спасителя:
«Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. І4,6).
Конец и Богу слава!
